Наш дом — тайга!

В западных странах уже вовсю идёт подготовка к Рождеству, закупаются в магазинах всевозможные украшения и подарки с изображениями Санта-Клауса на оленьей упряжке, летящей по небу. Причём носы у животных красные светящиеся. Фантазия художника? Забавно, но именно такими и представляет себе оленей большинство людей, живущих далеко от наших северных широт. Как говорит один из югорских оленеводов, глава территории традиционного природопользования №47 Олег Айваседа, это, конечно, фантастически прекрасные животные, которые поражают своей выносливостью и способностями, но носы у них самые обычные.

Коренные народы Глава территории традиционного природопользования

Олегу Игоревичу можно доверять: несмотря на свой молодой возраст, 29 лет, он опытный оленевод (в его стаде более ста голов) и знает об этих северных животных абсолютно всё, ведь с детства рос в их окружении. Мало того что олени способны переносить самые сильные морозы, так ещё и сами добывают себе корм. Даже в зимний период, раскапывая метровой толщины слой снега, чтобы добраться до ягеля. Олени единственные из всех северных животных питаются этим лишайником, который ещё называют белый мох.

Ягель — поистине уникальное растение, оно содержит такие полезные компоненты, как жирные кислоты, сырую клетчатку, сахар, витамины А, В, С, железо, йод, медь, марганец. Белый мох используют в медицине, поскольку он обладает антисептическими, антимикробными, антигельминтными, антиоксидантными и гепатопротекторными свойствами. Отвар из лишайника применяют как общеукрепляющее средство при заболеваниях верхних дыхательных путей, туберкулёзе, астме, при проблемах с желудочно-кишечным трактом и различных видах простудных инфекций, при варикозном расширении вен и тромбофлебите. В косметологии мох используют как средство, которое повышает тонус кожи, укрепляет и питает её, обновляет кожный покров. А ещё ягель популярен в кулинарии — из него делают крахмал для киселя, добавляют в соусы, мармелад, пастилу и конфеты, применяют как приправу для выпечки хлеба, приготовления супов, вторых блюд и десертов.

Видимо, из-за всех этих полезных свойств его и полюбили северные олени. Крахмал, содержащийся в ягеле, даёт им жизненную энергию, дезинфицирует желудок от возможных вредных бактерий. Однако мох, как утверждают специалисты, — это 90% рациона оленей. А другие 10%?

— Вокруг нашего стойбища очень много грибных мест, но мы грибы и не видим — сразу же съедают олени, — рассказывает Олег Айваседа. — Очень любят ещё ягоды, листья берёзы. Ну а зимой — ягель и рыба, больше всего предпочитают солёную и вяленую. Да ещё нефтяники помогают кормами.

— Олени едят корм?!

— Почему нет? Это не простой корм, а специальный, для оленей, его производят по заказу ЛУКОЙЛа, там содержится очень много полезных веществ. Но большое количество сразу не даём, нельзя, там клетчатки много, животы могут заболеть.

— А для чего нужен корм, если есть ягель? Он же полезнее всего?

— Зимы разные бывают. Если снег рыхлый, проблем нет. А если наст твёрдый, как глыба льда, то оленям до ягеля не добраться. Вот тогда лукойловский корм очень выручает.

Стойбище Олега Айваседы находится в пятидесяти километрах от ЦДНГ-4 Повховской группы месторождений ТПП «Повхнефтегаз», где он работает слесарем-ремонтником 4 разряда. На Повхе почти тридцать лет трудился его отец, Игорь Павлович, водителем «скорой помощи», сейчас он на пенсии. Сын тоже несколько лет работал там водителем, а потом решил стать нефтяником — прошёл курсы в Когалыме и устроился в ЦДНГ-4.

— Два брата тоже в «ЛУКОЙЛ-Западной Сибири» трудились. Старший, Александр Игоревич, уехал в Муравленко, к жене. Младший, Владимир Игоревич, работал во втором цехе на Повхе, потом блогером стал, у него свой канал на Ютубе, «Владимир Айвас» называется. Может, слышали?

— Ещё бы не слышала! О нём упоминали даже на Всероссийском форуме национального единства в Ханты-Мансийске как о первом этноблогере Югры. А вы сами его канал смотрите?

— Конечно! Интересно же, как родной брат рассказывает людям со всего света о нашем житье-бытье. Я и сам в съёмках иногда участвую.

— А какое у вас житьё-бытьё?

— Жизнь в лесу непростая, но мы к ней привыкли. Построили на стойбище три дома. В одном отец живёт, в другом — младший брат, в третьем — мы с женой и детьми. Дочке — шесть лет, сыну — три года. В этом году они стали в садик в Когалыме ходить, надо к детскому коллективу приучать, чтобы потом в школе легко было учиться. Жена с детьми в будние дни — в Когалыме, на выходные забираем их в лес. Там учим детей всему, что может пригодиться для жизни на стойбище. Как нас с братьями в своё время отец учил. Он у нас строгий, с детства к труду приучал. Всё сами делали. Брёвна пилили, дрова рубили, воду с озера возили. Когда я дом строил, он первый ряд брёвен положил и сказал: «Дальше сам». Ничего, справился. За два месяца дом поставил под крышу, потом снег пошёл, на следующий год переехали.

— Я, наверное, не смогла бы жить так, без всякой цивилизации…

— Почему без всякой? Дома отличные, тёплые. Вода есть — в каждом доме скважину сделали, глубина небольшая — около трёх метров. Теперь не надо воду возить с озера, да и качество лучше. Электричество постоянное — рядом со стойбищем кустовая площадка, нефтяники нас к трансформатору подключили, причём оплату не берут. Мы все трое — отец, брат и я — главы территорий традиционного природопользования, соглашения заключили с «ЛУКОЙЛ-Западной Сибирью». И Общество оказывает поддержку — оплачивает обучение, отдых в санаториях, да много чего. Вот и электричеством нас обеспечили. Раньше генератор был, включали его, только когда темнело. Сейчас электричество круглосуточно! Чтобы тепло в доме было, обогревателями пользуемся. Чайник, стиральная машинка, телевизор — всё есть. Хотя цивилизация тоже плохо, ленишься уже дрова колоть. К хорошему привыкаешь быстро!

— Но всё равно забот хватает, наверное? С оленями ведь много хлопот всегда…

— По-всякому бывает. Уходят иногда очень далеко от стойбища, приходится искать. Этим летом много разбрелось, на днях отец звонил, говорит, почти половину нашёл. С вахты вернусь, остальных искать будем.

— Не опасно, что уходят? Вдруг к чужому стаду прибьются?

— Дак все же знают, где мы живём. Тем более чипы сейчас ветеринары каждому оленю ставят, можно без проблем отыскать. Если же на чужое стойбище уйдут, оттуда обычно звонят: «Заберите». И мы так: забрёл чужой олень на наше стойбище, по метке определяем, из какого он стада, и даём знать хозяину.

— И абсолютно на всех чипы?

— Ну да, на телятах только ещё не ставили, их у нас около сорока нынешним летом родилось. Перед Новым годом обычно приезжает ветеринар, вакцинацию делает и чипирование.

— Интересно всё это, конечно! И вам никогда не хотелось жить в городе?

— Вообще-то я родился в Когалыме, — смеётся оленевод. — Учился там во второй и восьмой школах. Так что хорошо знаю, что такое городская жизнь. Когалым — красивый, уютный город, всё сделано для людей. Но всё же тайга — наш дом! Испокон веков так было. И мои деды, прадеды жили на стойбищах, занимались оленями, ловили рыбу, собирали грибы и ягоды. Все мои друзья в лесу живут. Надеюсь, и мои дети будут здесь жить.

— А жена солидарна с вами, не уговаривает в городе осесть навсегда?

— Татьяна из семьи Тылчиных, у них родовое угодье под Покачами. Так что традиционный образ жизни ханты и для неё родной.

— В Покачах, значит, невесту нашли? Местных, когалымских, не нашлось?

— Так получилось. Познакомились на Дне оленевода в Когалыме. Очень она мне понравилась. Два-три года к ней на стойбище ездил, потом совсем забрал. Свадьбу сыграли. Восемь лет живём вместе. Татьяна — отличная хозяйка, всё знает, всё умеет. Теперь вот дочку нашу, Надежду, учит всяким женским премудростям. А я сына, Матвея, мужской работе обучаю потихоньку, хоть он и маленький ещё. Хочется, чтоб дети и образование хорошее получили, и к жизни на стойбище были полностью готовы. Да и вообще хочется, чтобы они были счастливы!